Символисты и футуристы Серебрянного века «не замечали» друг друга по сходным — куда более тонким и существенным причинам, нежели мода или социальная ангажированность. Конечно, по определённым творческим нюансам между их кругами случались полемики, но они, как правило, никому ничего не доказывали, а прямые «сравнения» были вообще излишними. Есть некий предел, пик несовпадения различных глобальных метефизик«, на котором они демонстрируют себя максимально полно и ясно, но за которым — исчезают, оставляя странную иллюзию внешней схожести. Так, вроде бы, и Гребенщиков, и Летов «росли» на западной музыке (даже общие авторитеты имеются), и оба вроде бы весьма неравнодушны к Востоку (только первый — особливо к буддистам а второй и сам аутентичный сибирско-шаманский тип.) И — снова «вроде бы» — каждый своей особой «странною любовью» любит Родину, а свободу возводит в незыблемый священный принцип. Каждый — творец мифа, глава узкого круга соратников, кумир многомиллионной армии почитателей и мишень для ещё более широких слоёв «неврубающейся» публики.
На самом деле, конечно, всё иначе. В творчестве каждого из них разверзается нечто несравнимо более реальное — одна из двух древних полярно противоположных религиозных мистерий. Мировой хэпии-энд в образе абсолютного неба, которое «становится ближе с каждым днём», или — страшный революционный прорыв «домой, сквозь небеса». Именно эти взаимоисключающие мистерии на удивление синхронно и ярко проявились в последних альбомах двух наших «полярных» групп.

 

Страна за северным ветром, куда, по словам самого БГ, «отправляются мёртвые — во всяком случае, там находится „замок колеса"...»
«Солнцеворот». Магический миг в долгой зиме, когда свершается ритуал солнечного рождества. Именно тогда, как поёт Егор, «чем темнее ночь, тем скорей рассвет».
По сути, это символы одного и того же мифа. Что это, парадоксальная «перекличка» полюсов по ту сторону их взаимного, ощутимого почти физического, отталкивания?

 

МАЯТНИК ДИНАСТИИ ЗЕРКАЛ

Существует нечто роднящее влюблённого в «Аквариум» эрудированного эстета и панка-анархиста, корябающего на стенах гриффити «Гр. Об.». Существует хотя бы потому, что каждый из них это бедет яростно опровергать.
Речь идёт о расколе среди фанов каждой группы на «верных» и «неверных». Так, между аквариуманами словно бы прошла трещина, отделившая почитателей нового состава и стиля группы от тех, кто уверяет, что «БГ уже не тот»; среди поклонников Егора вспыхнула натуральная война между принявшими его национал-коммунистический драйв и ошалевшими от оного. И то, и другое внутреннее противостояние, как кривое зеркало троллей, рассыпается далее на острые «индивидуальные» осколки, у каждого из которых «своё мнение». Как будто дело в нём, а не в Снежной Королеве...
«Я просто пытаюсь сказать одну вещь, которую уже 25 лет говорю,» — недавно повторил Гребенщиков. — «Существует Аквариум, который не мы придумали. Критики этого в упор принять не хотят. Есть Аквариум, который придумал не я. Кажется, что я стою у руля. Я стою у руля, но море не моё и параход не мой.»
А вот Егор Летов: «Я, несомненно, ощущая силу за своей спиной, но дело в том, что я не соотношу в себе своё истинное „я", истинную суть со своим эго, телом или паспортными данными. Я и есть та сила.»
Очевидно, что оба говорят о вещах сверх-индивидуальных, которые для них более конкретны, чем «слишком человеческие» убеждения поклонников. Интересная спиритуальная противоположность этих групп совершенно независима от её «приземлителей» на плоскость известных социально-культурных полемик. Ведь обычно там — одна и та же «династия зеркал», между которыми занудно качается маятник, знающий только две стороны — «что такое хорошо и что такое плохо». Но зеркала вообще ничего не отражают, пока на них кто-то не смотрит. А маятник видим лишь тем, кто хочет видеть.
— В альбоме тайных смыслов гораздо больше, чем музыки. Вся эта сюита — идеальная иллюстрация к вторжению хаоса в нашу жизнь, которое мы сейчас наблюдаем... Сейчас разлагаются основы... Основы бытия здесь, — сказал Гребенщиков в интервью «Слушая Гиперборею». И добавил: «Гиперборея» уже выполнила свою функцию целиком. Если купят десять экземпляров — не имеет значения.«
Понимающему — достаточно. И всё же как-то с трудом верится, что субтильные аквариумные фаны столь же остро почувствуют эти современные «тайные смыслы» и перестанут с навязчивой прямотой «сравнивать» «Гиперборею» с «Треугольником» и остальными альбомами. Сегодня слова почти те же, но песни другие. «Мы идём за дождём / разбив зеркала... / В этот город, / где времени нет»... То же можно сказать и о припанкованных тинейджерах, по-прежнему долбящихся под «Всё идёт по плану» и видящих «крутизну» Егора лишь в обилии «ненормативной лексики». В новом альбоме её практически нет. Зато есть одна невероятная, запредельная уверенность: «Маятник качнётся в правильную сторону / и времени больше не бедет». Апокалипсис? Now!

 

ВИРТУАЛЬНАЯ МАГИСТРАЛЬ

Времени — в его классическом понимании, как потока перемен — и сейчас уже почти нет. Мода на виртуальность заставила этот поток впасть в единое разливанное море конца истории. В нём всё одновременно и безгранично. Раньше бы сказали: «Наутилус Помпилиус» распался. Теперь говорят: «Они перешли в виртуальную реальность». Тимоти Лири умер? Что вы — он по-прежнему обитает в своём киберхоуме, а кое-где в Internet продолжают появляются письма ОТТУДА — как он и обещал. Девочка жалуется в гостевой книге на аквариумском сайте: «Нигде не могу купить «Гиперборею». И со знанием дела вопрошает: «Может быть, это виртуальный альбом?»
«Ближайшим литературным аналогом» этого альбома Гребенщиков назвал книги Майкла Муркока. Да... Наверное, даже любимый им Толкиен ужаснулся бы, в какое всеядное чудовище разовьётся некогда милый романтический «фэнтэзи». Муркок — автор многих десятков романов, герои и сюжеты которых сплетаются столь лихо, что сами теряются, растворяются в этом сплетении. Мастер красочного хаоса и абсурдистского гротеска, он виртуозно накладывает их на древние мифологии и религиозные истории, отчего последние неудержимо превращаются в сплошной постмодернистский карнавал. Там в стране «Азиакоммуниста» ищут Рунный Посох, в легендарном Нью-Йорке страдает гомункулус Вертер де Гете, а и. о. Имсуса является к эссеям на машине времени... Такой вот «Вечный Чемпионат», сюжет которого столь же описуем, как сцены из кельтского эпоса, английского фольклора и Махабхараты, поставленные «Аквариумом» за все 25 лет его существования. Кстати, московский юбилейный концерт группы недаром (хотя обещали даром) прошёл именно в день летнего солнцестояния, символизирующего максимальную полноту, циклический зенит. И не случайно между старыми песнями, исполнявшимися на нём, и другими старыми, которые вошли в «Гиперборею», разница только в том, что последние раньше почти не игрались. Если их время пришло только теперь, то вовсе не из прозаического желания музыкантов чем-нибудь «набить» новый альбом, как это поняли некоторые рок-социологи (И. Смирнов «Мы никогда не станем старше?» Независимая Газета, 28.06.97.) Просто и «Всадник», и «Ангел Дождя», и «Апокриф» , несмотря на то, что написаны много лет назад, органичнее звучат именно сегодня, когда постмодернистская синхронность основательно подточила любые временные (оба ударения) рамки, а значит — облегчила прямое и необусловленное ими восприятие всего, что вообще «по другую сторону дня».

Но всё же интонационным стержнем альбома являются не те песни, а совершенно новая и необычная композиция. «Магистраль» — это действительно, как гласит её подзаголовок, «опыт современной тантры». Сотворить такое в музыке могли только виртуальные соратники барона Эволы, европейского мэтра этого тайного восточного «пути левой руки», «пути вина», скрестившего дадаизм с ужасом от современного хаоса. Мрачное молитвенное напутствие сменяется протяжными буддистскими речитативами и какой-то неприкруто-потусторонней увертюрой про бьющий колокол, похожий на окно, обескрыленных птиц и потерявшего лики бога. И Вавилонской башни давно уж нет, а из мрака тихо грядёт богоспасаемый архетипический «Павлов». Дальше лихо катит «духовный паровоз» нового поколения, но по прежнему в самсаре своих семнадцати жён мается седой однолюб...
Непредсказуемая полифония «Магистрали» живо напоминает поп-механические эксперименты Сергея Курёхина. Слишком много в ней всего, чтобы пытаться определить её каким-то одним неполным жанром. Но — что с этой полноты?..

Певца простой любви давно зарыли в клумбу,
В людской доят козу, забыв прекрасных дам;
Прислуга подалась на корабли к Колумбу,
Не выдержав страстей, присущих господам.
Но будет день, когда им всем одно приснится;
Ни слово, ни глагол не вылетят из уст;
Кто рухнет, как стоял, а кто взлетит, как птица,
И ржавый жбан судьбы навеки станет пуст.

В гиперборейском «замке колеса» эта виртуальная преисполненность оборачивается ничем иным, кроме такой вот реальной пустоты. Слепяще красивая в своей избыточности и одновременности музыка хаоса вдруг взрывается пронзительной нотой тоски по тому, чего «ещё нет». Да и вообще не может быть, пока длится «магистраль». Гиперборея — это Иудея, бесконечно ожидающая мессию. Но кто из ветхозаветных индусов предвидел, что девятый аватара окажется «чем-то большим»?..

 

«ЗАКОВАННЫЙ В ЛУННЫЙ СВЕТ»

Магическая фасцинативность гребенщиковского творчества во многом вызвана его давним подчёркнутым «лунопоклонничеством». В каком-то смысле именно «партизаны полной Луны» и подняли ту мощную волну русского рока, которая своими загадочными аллюзиями резко контрастировала с брутализмом «советской песни» и далеко превосходила кострово-походную романтику КСП-шников. Волшебное притяжение древних мифов и символов стало для них главным источником света в ночную эпоху. Это чары хозяйки гиперборейского замка — Арианрод, «давней знакомой Аквариума», по признанию БГ. Это про неё: «Никто не выйдет из дома / той, что приносит дождь». Да и незачем — дошедший туда «магистр непрожитых лет» получает в награду вечный танец с лунной «белой девой». Это «белая богиня» Роберта Грейвса, великолепная в своей неявленности «сестра миража и эха», утерянная тайна ожидания и возвращения...
Однако, в русском роке всегда проявлялся и другой мистический мотив, противоположный этому как золото серебру, а Солнце — Луне. Мотив восхода и пробуждения. Их нельзя свести в одно, как несоединить древнеиндуиское «arka» — «Солнце», и латинское «orcus» — «подземный мир», хотя и звучат почти одинаково. Для солнечных культов характерна акцентация в Луне не её магической тайны, а напротив — мертвенной тусклости, которая должна быть рассеяна живыми лучами новой зари. Когда-то у нас было два таких ярких рок-культа. Но Цой погиб, а Кинчев избрал для себя другой путь — экзотерическую ортодоксию, неумолимо вернувшую его в то же царство вечного ожидания.
Но Солнцеворот не может не произойти.

 

«ТЕСНО В РАЮ!»

Из Гипербореи он не виден. Потому что она — «крайний север», а он происходит в точке «крайнего юга». Потому что его энергетический жар никак не вписывается в её виртуальную «теплоту». Он её попросту сжигает — мгновенно и радикально. Время «отменяется» не постепенно, а в один момент. В «Быстром Светлом», замечательной последней композиции «Гипербореи», есть явно пророческая строфа: «Когда придут те, кто придут, / Мы уйдём в тень». А «наше дело последнее, словно первый вдох» — именно с этого парадокса и начинается новый отсчёт, новый день. Страна смерти преображается в землю рождения, закон заменяется благодатью, ожидание — действием.
Солнышко зовёт нас за собой вперёд
На гибельную стужу, на кромешную ночь...
«Солнцеворот» — это манифест совершенно иной музыки: здесь не нужно никаких глубокомысленных ассоциаций, весь драйв исходит из прямого, непосредственного, невероятно острого переживания. Миф не вторгается в реальность, но порождается ею самой и в конце концов — побеждает её.
Словно целый мир, словно снежный ком,
Словно напрямик, наугад, напролом,
Словно навсегда, словно безвозвратно...
Тексты Егора — это не модное «изменённое» состояние сознания, но совершенно «сорванное». Спетые соответствующим вокалом. Там, где у кого-то символы и смысл, — у него страсти и боль, гневные вёсны и вселенные войска, «Поздно» и «Нечего Терять?».

Буйная кровь просится на волю,
Буйная кровь просится наружу,
Просится, так выпусти, пусть себе гуляет!
Просится, так выпусти, пусть себе идёт!

Он не углубляется в тайну, а напротив — «конкретно, грубо, зримо» обнажает их страшное знание, весь кошмар «железной хватки земли», внешне оборотившейся сегодня чистеньким и уютным виртуальным «раем». Здесь вроде бы всё всех устраивает, но именно в этой кромешной полуденной инерции ему душно и тошно. Летов — гностик, воин метафизической агрессии против метрового мира с его обывательскими условностями и потребительскими корзинами. В одном ряду своих «соратников по борьбе» он числит Введенского и Тарковского, Платонова и Маркеса, Прометея и Христа. Понимая последнего, в отличие от, безоговорочно прямо. «Иисус сказал: «Тот, кто нашёл мир, нашёл труп, и тот, кто нашёл труп, — мир не достоин его.» (Евангелие от Фомы, 61).
Вот и «Ходит дурачёк по лесу / ищет дурачёк глупее себя». Эта смешная и жуткая песенка из «детского» альбома «Прыг-Скок», по-новому мелодически сыгранная, очень удачно дополняет в целом довольно напряжённый, нонконформистский во всех отношениях «Солнцеворот». Да, если угодно, всё это действительно детство и максимализм, никак не совместимые с глухо рациональной, расчётливой и осторожной «взрослосью». «Главное — посметь, — говорил Летов в давнем, но ничуть не устаревшем интервью. — Главное — поверить, что Маленький Принц всё-таки вернулся домой, на свою планету, когда его укусила змея. Понимаешь??»

Газета «Я — молодой» (Э 22'97) справедливо назвала «Гражданскую Оборону» «едва ли не последней реально независимой группой русского рока». Ей нечего бояться отлучения от телевидения и FM-радиостанций. Они слишком свободны, вне всяких «форматов». И потому могут себе позволить учавствовать в движении «Русский прорыв», а не в официально заказанном «Голосуй или проиграешь?». Невзлюбившие за это Егора старые «бунтари-анархисты» так и не поняли, что на деле-то изменились они, а не он. Они полюбили власть (как это трогательно!), а он как был авангардистом, футуристом, основателем контр-культурного «коммунизм-арта» с десятками его безумных альбомов, так и остался. И сегодняшние его песни об «убитой весне» и «проданной дали» — это та же, только более акцентрированная верность своему так никогда и не осуществлённому, неземному идеалу. Именно поэтому, кстати, профессиональная парламентская оппозиция может не обольщаться, что приобрела себе такого пассионарного союзника: пылающая «советская Родина» Егора — это вселенская мечта, а не кворум для «совковых» резолюций. Впрочем, и французские коммунисты когда-то так и не поняли, чем был 1968 год... А либералы от музыки, пугливо замалчивающие этот прекрасно записанный и изданный альбом, доказали тем самым, что окончательно выбрали для себя стерильную зону не только «полит-», но и «культуркорректности». Это даже не декаданс... И тем понятнее, что Солнцеворот мог быть только таким.

Память моя, память, расскажи о том,
Как мы помирали а небе голубом,
Как мы дожидались, как не дождались
Как мы не сдавались, как мы не сдались.

 

LE FINALE GRAND И БЕСКОНЕЧНЫЙ АПРЕЛЬ

«Магистраль» заканчивается композицией «le finale grand», где хлопает дверь и лает собака. Граница пересечена. Для кого-то за ней что-то другое, а для кого-то — и так повсюду.

Над тобой небесных рек берега,
Подо мной подземных вод молоко,
Нам с тобой одна дорога на века:
Радуга над миром,
Радуга над прахом...

Это лучшая песня «Солнцеворота» — о «бесконечном апреле» кажется в чём-то единой для всего русского рока вообще. Вспомнить гимн того же Цоя Апрелю, который «придёт уже навсегда». Для «Гражданской Обороны», наверное, он уже пришёл, принеся с собой «Невыносимую лёгкость бытия» — ещё один новый совершенно во всём альбом, революционно-экзистенциалистский и беспощадно современный. «Аквариуму» же, по всей видимости, ближе роль виртуального наблюдателя за реальным пришествием босхианских картин и того, что за ними...
Но на успевшем утвердиться «гладком культурном пространстве», по определению питерского рок-философа А. Курбановского (FUZZ, Э 3'97) нет ни le finale grand, ни бесконечного апреля. Там царствует чисто развлекательная стихия со стёртым авторством и нулевым «посланием». Там есть люди, для которых русского рока вообще не было, а есть персонажи из старой песни Чижа что «не жалеют ни о чём, держат дома шесть альбомов ГО и пять альбомов БГ». Это теперь столь же нелепо, как и выбирать между ними. Выбирать (если выбирать) остаётся только между самим собой — «до» и «после».

«Независимая газета» 12 августа 1997 г